Семён Петро́вич Гудзе́нко (5 марта 1922, Киев — 12 февраля 1953, Москва) — русский советский поэт и журналист, военный корреспондент.

Родился 5 марта 1922 года в еврейской семье, незадолго до его рождения переселившейся в Киев из Белой Церкви[1][2]. Его отец, Пётр Константинович (Кунович) Гудзенко, был инженером; мать, Ольга Исаевна (Исааковна) Гудзенко, — учительницей[3][4]. Семья жила в Киеве на улице Тарасовской в доме № 3. В 1939 году поступил в МИФЛИ и переехал в Москву.

В 1941 году добровольцем ушёл на фронт, стал пулемётчиком в Отдельной мотострелковой бригаде особого назначения (ОМСБОН). В 1942 году был тяжело ранен в живот осколком мины. После ранения был корреспондентом во фронтовой газете «Суворовский натиск», освещал осаду и штурм Будапешта, где и встретил День Победы. Первую книгу стихов выпустил в 1944 году. После окончания Великой Отечественной войны работал корреспондентом в военной газете.

Гудзенко открыл как поэта Илья Эренбург весной 1941-го: воспоминания о творческом пути поэта есть в 7-й главе 5-й книги цикла «Люди, годы, жизнь».

Настоящее имя Гудзенко — Сарио: итальянское имя ему дала мать. Когда его в 1943 году дружно опубликовали «Знамя» и «Смена», поэт писал матери: «…не пугайся, если встретишь стихи за подписью „Семён Гудзенко“, — это я, так как Сарио не очень звучит в связи с Гудзенко. Надеюсь, ты не очень обидишься…»[5]
Первая страница наградного листа на имя Гудзенко Семён Петрович. На втором листе документа награда была заменена на Орден Красной Звезды.

После войны Семён Гудзенко работал журналистом. В 50-е годы вышли его книги «Дальний гарнизон», «Новые края», «Перед атакой», «Могила пилота».

Ранение, полученное на фронте, постоянно давало о себе знать. Даже прикованный к больничной кровати, медленно и мучительно умирая, поэт продолжал оставаться романтиком и доброжелательным человеком; а когда потерял возможность писать самостоятельно, поэт продолжал сочинять стихотворения и диктовал их.

С. П. Гудзенко умер 12 февраля 1953 года в Институте нейрохирургии имени Н. Н. Бурденко. Похоронен на Ваганьковском кладбище (17 уч.).

Евгений Евтушенко писал в антологии «В начале было Слово»: «…был киевлянин, украинский еврей, русский поэт Семён Гудзенко».

Награды:

    Орден Отечественной войны II степени — награждён 12 мая 1945 года[7].
    Орден Красной Звезды — награждён приказом 2-го Украинского фронта №: 128/н от: 14.05.1945 года за освещение штурма Будапешта в прессе[8].
    Медаль «За оборону Москвы»
    Медаль «За трудовую доблесть»
    Медаль «Партизану Отечественной войны»
    Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
    Медаль «За взятие Вены»
    Медаль «За взятие Будапешта»
    Медаль «За освобождение Праги»

Мемуары:

    Гудзенко С. П. Армейские записные книжки. — М.: Советский писатель, 1962. — 116 с.

Фронтовой блокнот
Его вел боец Особого отряда поэт Семен Гудзенко
Текст: Дмитрий Шеваров
Российская газета - Неделя № 93(6664)

Российский архив литературы и искусства. Записная книжка 19-летнего студента-второкурсника ИФЛИ Гудзенко*. Мама поэта, Ольга Исаевна, разбирая после смерти сына его бумаги, пометила на обложке: "Здесь довоенные стихи и наброски и записи об осени 1941 г. в Москве".

На первых страницах - записи, сделанные в мае 1941 года. Телефоны девушек. Скоротечные увлечения. Прогулки до утра по Москве. Внезапный снег в ночь со второго на третье июня.

Потом записи возобновляются только через полгода. Почерк тот же, но кажется, что их автор - другой человек.

Семен Гудзенко попал в ОМСБОН: Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения. Туда набирали в основном спортсменов, но взяли и много студентов-ифлийцев. Поздразделение получилось на редкость слаженным. В бригаде была своя газета, своя строевая песня и даже свой джаз-оркестр. Из рекорд­сменов и филологов за три-четыре месяца подготовили разведчиков и подрывников. Гудзенко по штатному расписанию был пулеметчиком и потом не раз со своим "дегтярем" прикрывал отход товарищей.

Матери писал: "Служу в войсках НКВД в Особом отряде". 7 ноября бригада прошла по Красной площади. 8 ноября они были уже в прифронтовой полосе.

"10/Х11. Под Клином на снегу…" - вот первая запись в блокноте после долгого перерыва.

Из записной книжки Гудзенко, декабрь 1941-го: "Она его любила. Он ее тоже. Война в Финляндии. Ждет его. Дождалась. Горда им. 1941 год. Осень. Он воюет. Она бежит из Москвы с пожилым ответ. работником. Он, кажется, и не знает этого…"

Здесь же Гудзенко набрасывает стихотворение "Наступление" (контрнаступление наших войск под Москвой началось 5-6 декабря). Это стихотворение Гудзенко не включал в свои сборники. И понятно почему: оно слабее того, что он написал потом.

Под Москвой, в декабре,
в роще березовой у ветряка,
рота, построенная в каре,
слушала проповедь политрука.

Странно видеть в стихах советского юноши это слово - "проповедь". Из каких глубин народной памяти оно поднялось тогда?..

Фронтовая записная книжка Семена Гудзенко хранится сейчас в Российском государственном архиве литературы и искусства. Автограф воспроизводится впервые.

2 февраля 1942 года Гудзенко был ранен в живот осколком мины. Бригадный врач вспоминал: "Семен Гудзенко страдал терпеливо и мужественно". Матери писал: "Все у меня в полном порядке. Касательное ранение..." Лежал в медсанбате в селе Березичи под Козельском.

После госпиталя его признали негодным к строевой, и он стал военным журналистом. "Я был пехотой в поле чистом, // в грязи окопной и в огне - //я стал армейским журналистом //в последний год на той войне..." Кстати, фронтовые очерки Гудзенко до сих пор не изданы.

Победу Семен встретил в Будапеште. Из наградного листа, датированного 12 мая 1945 года: "Красноармеец - поэт Гудзенко С.П. принимал активное участие в освещении штурма Будапешта, находясь постоянно в штурмующих под­разделениях..."

Послевоенную славу Гудзенко можно было сравнить только со славой Константина Симонова или Александра Твардовского, но Семен был на целое поколение моложе. В 25 лет Гудзенко уже руководил семинарами молодых писателей. На его поэтических вечерах яблоку негде было упасть. Его узнавали на улице. Вокруг него образовалось целое братство молодых поэтов, вернувшихся с войны. Кого-то это, очевидно, пугало. Гудзенко невзлюбили литературные чиновники и партийные критики. Они говорили поэту: хватит про войну, пора воспевать пятилетки.

В спектакле "Павшие и живые" роль Гудзенко играл Владимир Высоцкий

Но Гудзенко тяжело переживал не столько нападки критиков, сколько резкую смену атмосферы в стране. Незадолго до смерти с горечью сказал: "Пепел фронтового братства развеян по России..."

Гудзенко продолжал писать о фронтовых друзьях, о свободе, добытой ими на краю смерти. О праве человека остаться душой там, на войне, когда мирная жизнь становится невыносимо лицемерной и душной. Приспособиться, сменить солдатский бас на приятный начальственному слуху тенор - такой вариант судьбы он считал малодушием и предательством. Гудзенко верил в то, что его хриплый голос - это голос и его товарищей, павших под Клином и Козельском в декабре 1941-го. А их нельзя напугать или заставить молчать.

За дорогою леса
И убитых голоса...

В легендарном спектакле Театра на Таганке "Павшие и живые", поставленном в 1965 году к 20-летию Победы, главными героями были фронтовые поэты. Роль Гудзенко играл Владимир Высоцкий. Внешне они не были похожи, но Юрий Любимов верно почувствовал, что темперамент у них был один - взрывной.

В 1970-е годы школьники села Крюковщина, что под Киевом, посадили возле школы сад, где каждому дереву дали имя фронтового поэта. Там росли рябина Николая Майорова, туя Павла Когана, верба Всеволода Багрицкого, береза Михаила Кульчицкого... В память о Гудзенко посадили каштан. Что сейчас с этим каштаном? Наде­юсь, что тянется в небо вопреки всем политическим бурям, которые сегодня ломают и корежат людей.

А еще в Крюковщинской школе всегда с гордостью показывали гостям музей "Строка, оборванная пулей". Родные поэтов передавали туда уникальные документы и подлинные вещи.

...Пусть живые запомнят,
и пусть
поколения знают
эту взятую с боем суровую правду
солдат.
И твои костыли, и смертельная
рана сквозная,
и могилы над Волгой, где тысячи
юных лежат, -
это наша судьба, это с ней мы
ругались
и пели,
подымались в атаку и рвали
над Бугом мосты…

Семен Петрович Гудзенко умер в феврале 1953-го. Ему было тридцать лет.

Отдельным изданием стихи Гудзенко последний раз выходили четверть века назад, в 1990 году. Его записные книжки не переиздавались с 1962 года. Двадцать лет ждет выхода в свет сборник воспоминаний о Гудзенко, собранный его биографом Светланой Ярославцевой. Она успела записать рассказы друзей детства и юности поэта, его однополчан. А еще в сборнике о Гудзенко вспоминают Илья Эренбург и Павел Антокольский, Константин Ваншенкин и Николай Старшинов, Евгений Долматовский и Марк Соболь...

Из записных книжек Семена Гудзенко

Ноябрь 1941

Это было первое крещение. Первые убитые, первые раненые, первые брошенные каски, кони без седоков, патроны в канавах у шоссе. Бойцы, вышедшие из окружения, пикирующие гады, автоматная стрельба. Погиб Игношин. На шоссе у Ямуги.

Декабрь 1941

Бошко с группой ребят: Олег, Сергей, Лазарь, Гречаник и другие - попали в окружение. К ним пристали политруки и лейтенанты. Бошко взял на себя команду. Ифлиец-солдат вывел ребят. Пришло письмо от Нины. Пишет Юре, а мне только привет. И сейчас такая же, чтоб я не зазнавался, а сама плакала, когда я уходил. Гордая до смешного. Письмо носилось в кармане, адрес стерся, и тогда захотелось написать. Была ранена в руку. Опять на фронте. Избалованная истеричка. Красивая девушка. Молодчина.

Декабрь 1941

Снег, снег, леса и бездорожье. Горят деревни.

Бой под Хлуднево.

Пошли опять 1-й и 2-й взводы. Бой был сильный. Ворвались в село. Сапер Кругляков противотанковой гранатой уложил около 12 немцев в одном доме. Крепко дрался сам Лазнюк в деревне. Лазарь говорит, что он крикнул: "Я умер честным человеком". Какой парень. Воля, воля! Егорцев ему кричал: "Не смей!"
Утром вернулось 6 человек, это из 33.

Три дня - и нет такого отряда. Хлебников написал: "Когда умирают люди - плачут". Я бы плакал, но не умею.

Идем в Рядлово. Я выбиваюсь из сил. Лыжи доконали. Отдыхаю.

2-го утром в Поляне. Иду в школу. Лежат трупы Красобаева и Смирнова. Не узнать. Пули свистят, мины рвутся. Гады простреливают пять километров пути к школе. Пробежали... Пули рвутся в школе. Бьет наш "максим". Стреляю по большаку. Немцы уходят на Маклаки. Пули свистят рядом.

2 февраля 1942

Ранен в живот. На минуту теряю сознание. Упал. Больше всего боялся раны в живот. Пусть бы в руку, ногу, плечо. Ходить не могу. Бабарыка перевязал. Рана - аж нутро видно. Везут на санях. Потом довезли до Козельска. Там валялся в соломе и вшах.

4 марта 1942

Вчера вышел из дома. Пахнет весной. Не заметил ее начала.

Завтра мне 20 лет. А что?

*Семен Гудзенко. Армейские записные книжки. М., "Советский писатель", 1962.

P.S. Низкий поклон от автора и редакции "Российской газеты" дочери поэта Екатерине Симоновой-Гудзенко.

Подробнее о судьбе Семена Гудзенко читайте в майских номерах журналов "Родина" и "Новый мир".