Колесов Леонид Алексеевич (1914–1944). Родился в
с. Келейниково (ныне – Кстовского р-на Нижегородской
обл.). Призван в РККА Свердловским РВК г. Горького.
Капитан  медицинской службы. Старший врач, начальник
санитарной службы 942-го стрелкового полка 268-й стрелковой
краснознаменной Мгинской дивизии. Награжден орденом
Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги» и «За оборону Ленинграда».
Погиб 25.08.1944 г. в Латвии1.

ПИСЬМА И.А. КАЩЕЕВОЙ

№ 162

[Не ранее 11 июля 1941 г.]2
Здравствуй, Лара3! Красноармейский привет тебе. Не
знаю, знаешь ли ты о том, что нас, ребят, всех взяли в РККА.
Вот и спешу тебе сообщить, где мы и что с нами. 1 июля
мы все выехали из Горького в 11 ч. ночи. В 1 час дня
приехали в Москву. Там нас взял Московский военный округ в
свое распоряжение. Жили в Москве до 9 июля. 9-го к нам
присоединили еще партию медиков, приехавших из разных городов.
Создали команды и послали в части. Я попал
в N-ю команду в составе 33 чел. Врачи, фельдшеры, сестры
и т. д. Наших ребят всего 10 чел.: я, Карпунин А., Спасов Л.,
Лебедев А., Шитиков С., Широков Н., Ермолаев Л., Гераськин И.4
и т. д. Живем очень дружно и весело. В Москве посмотрели
все достопримечательности, попили вина и пива.
Жили в госпитале МВО. Там же прошли 4-месячные курсы (длились
они 3 дня по 6 часов). Это вроде концентрированной смеси?!
Повторили все старое и много узнали
нового, чего нам не говорили в институте. Обмундирование еще
не получили и ходим как вольноопределяющиеся.
9 июля утром получили зарплату по 170 р. и поехали в
г. Загорск Моск. обл. в 100 км северо-восточнее от Москвы.
Здесь формируется наша часть. Что это за часть, нам не говорят,
но ходят слухи, что это будет какая-то особая дивизия
смерти mortis5. Какие дела предстоит нам сделать6, неизвест227
но, но что-то большое. Кто из нас будет цел, неизвестно.
Об этом велят молчать.
Живем сейчас вблизи г. Загорска в местечке Птицеград.
Это бывшая духовная семинария, старое каменное строение
на монастырский лад. На берегу озера. Озеро около 50 га
площадью – очень красивое по расположению и окружению.
Такое живописное место – это рай наяву. Наш берег песчаный,
туда мы ходим купаться и калиться. Остальные берега
заросли смешанным лесом и кустарником. На полянах в
лесу до пояса трава и море различных диких цветов. Есть
липы, они сейчас цветут, и поэтому по всему лесу разносится
медовый аромат. Вот я сейчас и лежу на одной из таких
полянок под кустом, скрываюсь от людей и солнца. Кругом
настоящая весна. Поют, не смолкая, птицы, рядом в кусту
сидит и поет соловей. Наверное, у него тут гнездо.
В лес я хожу всегда один, чтоб никто не мешал мне
побыть самому с собой. Подумать и пожить. Когда входишь в
лес, смотришь все окружающее, а это сейчас как-то
особенно остро и ясно воспринимается: то не хочется думать о том,
что нас ждет что-то ужасное.
Ты не думай, что я трус и боюсь умереть. Нет, это не так.
Я очень люблю жизнь и хочу жить. Но если будет нужно
умереть – я на это готов в любую минуту. Лишь бы было за
что. Зря умирать не стоит. Надо уметь умереть. Но о смерти
я думаю меньше всего.
Вот, Лора, я только теперь понял, когда и как узнаешь
человека и его мысли. Вот, у нас была группа – жили и дружно,
и ругались. «Знали друг друга», но оказалось, что не совсем
знали. Мишку Григорьева7 считали хорошим коммунистом и
товарищем все. Но вот теперь я его могу назвать только
сволочью и шкурником. Он не товарищ, не коммунист. А негодяй.
Когда приехали в Москву и нас стали там регистрировать, то
он сказал, что он не педиатр, а нейрохирург. Это ли не гадость?
Ведь думал попасть в тыловой госпиталь, где и нужны такие
специалисты, тем самым хотел спасти свою шкуру. А Спасов
сказал, что он терапевт. Но, по-видимому, таких спецов нашли
много и их послали с нами. Один вот здесь, а другой где-то в
другой части. Я бы был рад, чтоб их загнали в БПМ.228
Можно ли после этого им, что доверить. Они предадут за
грош. И из всего числа ребят нашлись только двое.
Остальные ребята над ними смеялись. Григорьев все время поэтому
и ходил по Москве, как «человек в футляре» – везде один.
Вот таковы дела. Скоро ли мы куда-либо поедем, еще неизвестно.
Писать тебе сюда, не знаю, стоит ли. Если будешь, то
пиши скорее.
Московская обл., г. Загорск, Птицеград, почта, до востребования.
Колесову Л. Писать № части никуда нельзя. О том,
что писал о части, вообще, молчи.
Остаюсь Л. Колесов

ЦАНО. Ф. Р-6217. Оп. 12. Д. 21. Л. 1–4. Цветная копия с белового автографа8.
1 ЦАМО. Ф. 33. Оп. 690155. Д. 679. Л. 75, 75 об. ; Там же. Оп. 11458.
Д. 411. Л. 117.
2 Дата отсутствует. Датируется по контексту документа.
3 Имя, производное от «Илария». Автор также использует обращение
«Лора». Письма адресованы одногруппнице по Горьковскому медицинскому
институту (выпуск 1941 г.) – Иларии Алексеевне Кащеевой, в замужестве Злобиной.
4 Карпунин А. – сведений не обнаружено.
Спасов Леонид Семенович (1914–?), выпускник Горьковского
медицинского института. Воевал на Ленинградском, Брянском и Центральном
фронтах. В 1943 г. – военврач 3-го ранга. Дивизионный врач 12-й
артиллерийской дивизии прорыва РГК. Награжден орденом Красной Звезды и
медалью «За оборону Ленинграда» (ЦАМО. Ф. 33. Оп. 686044. Д. 2178.
Л. 170).
Лебедев Александр Павлович (1915–1942), выпускник Горьковского
медицинского института. Кандидат ВКП(б). Военврач 3-го ранга. Командир
санитарной роты 952-го стрелкового полка 268-й стрелковой дивизии.
Награжден медалью «За боевые заслуги». Погиб 23.08.1942 г. в Слуцком р-не
Ленинградской обл. (ЦАМО. Ф. 33. Оп. 68252. Д. 783. Л. 485 ; Там же.
Ф. 58. Оп. 818883. Д. 602. Л. 82 об.).
Шитиков Степан Алексеевич (1916–1942), выпускник Горьковского
медицинского института. Военврач 3-го ранга. Воевал на Калининском
фронте. Умер от болезни 21.12.1942 г. (ЦАМО. Ф. 58. Оп. 18001. Д. 19.
Л. 161).
Широков Николай Петрович (1916–1941), выпускник Горьковского
медицинского института. Военврач 3-го ранга. Врач 952-го стрелкового полка
268-й стрелковой дивизии. Погиб на Ленинградском фронте 15.08.1941 г.
(ЦАМО. Ф. 33. Оп. 11458. Д. 29. Л. 192 ; Чижова Е.А. Вечная память
погибшим…URL: http://www.nizhgma.ru/vse_o_nizhgma/history/pobeda/
pomnim/L/ (дата обращения: 30.11.2014).229
Ермолаев Леонид Степанович (1915–1942), выпускник Горьковского
медицинского института. Кандидат ВКП(б). Военврач 3-го ранга.
Младший врач санитарной роты 942-го стрелкового полка 268-й
стрелковой дивизии. Погиб 24.08.1942 г. в Ленинградской обл. (ЦАМО. Ф. 58.
Оп. 818883. Д. 713. Л. 30 ; Там же. Ф. 58. Оп. 818883. Д. 602. Л. 81).
Гераськин Иван Иванович (1917–?), выпускник Горьковского медицинского
института. Член ВКП(б). Военврач 3-го ранга. Воевал на Ленинградском
и 2-м Прибалтийском фронтах. Старший врач санитарной
роты 184-го стрелкового полка 56-й стрелковой Пушкинской краснознаменной
дивизии. Награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны
II ст. и медалью «За оборону Ленинграда» (ЦАМО. Ф. 33.
Оп. 686196. Д. 6215. Л. 226).
(Полные имена установлены по: Чижова Е.А. Вечная память погибшим…
URL: http://www.nizhgma.ru/vse_o_nizhgma/his … da/pomnim/
(дата обращения: 30.11.2014).
5 Так в документе. Вероятно, от лат. «смерть».
6 Далее текст написан карандашом.
7 Высказано субъективное мнение, опровергающееся документальными
источниками. Имеется в виду Григорьев Михаил Григорьевич (1916–2007),
выпускник Горьковского медицинского института (1941). Член ВКП(б). Майор
медицинской службы. Хирург. Командир операционно-перевязочного взвода
268-го отдельного медсанбата 250-й стрелковой Бобруйской
краснознаменной дивизии. Воевал на Западном, Калининском, Северо-Западном,
Центральном, Брянском, 1-м и 2-м Белорусском фронтах. Награжден двумя
орденами Красной Звезды и орденом Отечественной войны II ст. В 1951–
1984 гг. – директор Горьковского института травматологии и ортопедии
(ГИТО), д.м.н., профессор (ЦАМО. Ф. 33. Оп. 686196. Д. 1602. Л. 104).
8 Конверт отсутствует.

№ 163

16 октября 1941 г.
Здравствуй, Лора!
Сегодня получил от тебя письмо и очень, очень рад. Когда
писал тебе, я уже и забыл. Ждал, ждал письма от тебя и
прекратил ждать. Думал, пишу не по тому адресу. Но, видимо,
писал правильно. Твой адрес я сам придумал, а тот, что ты
мне дала, потерял еще в Москве со всеми адресами и карточками.
Так. Я сейчас нахожусь в той же части и работаю
там же, только теперь работаю пом. ком. санроты.
Назначили было нач. санслужбы полка, но, на мое счастье, прислали
другого – паршивая должность. Работаем по-старому.
Сейчас стоим в 3 км от линии боя, и я часто бываю там. Бои идут
не на живот, а на смерть, ведь мы защищаем город Ленина!
Где я был? Был в Эстонии, был на Кингисеппском направле230
нии. Оттуда мы уехали в Ленинград на пароходе через Ораниенбаум.
Видел Кронштадт и исторический крейсер «Аврора».
В Ленинграде был с 17 до 30 сентября, а с первого –
опять в боях. Хорошо отдохнул в Ленинграде и посмотрел
его. В Ленинграде снялся на фото и тебе шлю одну карточку.
Сильно изменился. Постарел, возмужал, и появились седые волосы.
Работаем сейчас на ППМ я, Гераськин и Ермолаев – назойливая муха. Р
аботаем дружно, у нас 5 врачей и 4 фельдшера – девушки.
Часто вижу Спасова и Карпунина и еще кое-кого, всего
сейчас в нашей дивизии 8 человек. Колю Широкова и Федю
Грязнова1 убили. Остальные где, неизвестно. Письма получаю и
з дома ото всех регулярно – писем получаю много. И
дня 3 назад получил письмо от Ф.Д. Агафонова2, он мне
ответил на мое письмо и просил, чтоб я чаще писал. Деканом
он теперь не работает, а вместо него другой проф. педиатр
Леонов из Минска.
Дома у меня живут хорошо, я маме послал 2000 р. денег
и переслал денежный аттестат на 750 р., по нему она будет
получать эту сумму ежемесячно. Мне деньги девать некуда,
только когда бываю в городах. Ты пишешь, что устроилась
неплохо – это хорошо. Соли себе грибы и сади репу, ходи в
лес петь песни, только не грусти, родная, обо мне. «Я вернусь,
когда раскинет ветви по-весеннему наш белый сад». – С.Е.3
Может быть, вернусь и тогда обязательно приеду есть твою
репу, но… Война есть война. Я же духом не падаю, себе работаю,
хожу, езжу – помогаю раненым и все. Грядущее еще
неясно. Но ясно одно, что фашизм должен быть уничтожен,
и мы это сделаем, чтобы это нам ни стоило. Пиши, Лора,
чаще и все. Только не грусти.
Твой Леня

Фронт. Адрес старый.
Привет всем. Володю еще не возьмут до сент. 1942 г.

ЦАНО. Ф. Р-6217. Оп. 12. Д. 21. Л. 5–6. Беловой автограф.
Чернила4.
1 Широков Николай см. документ № 162.
Грязнов Федор Иванович (1912–1941), выпускник Горьковского ме231
дицинского института. Член ВКП(б). Воевал на Западном фронте.
Военврач 3-го ранга. Младший врач передового пункта медицинской помощи
911-го стрелкового полка 244-й стрелковой дивизии. Погиб от взрыва
мины 30.08.1941 г. (ЦАМО. Ф. 33. Оп. 11458. Д. 27. Л. 382).
2 Агафонов Федор Дмитриевич (1886–1968), врач-педиатр, доктор
медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой детских болезней
Горьковского медицинского института. Один из организаторов и первый
декан педиатрического факультета.
3 Сергей Есенин.
4 Конверт отсутствует.

№ 164

31 октября 1941 г.
Фронт Великой Отечественной войны
Здравствуй, Лара!
Сегодня получил от тебя письмо и открытку. Очень рад.
Ты пишешь, что не знаешь, получаю ли я твои письма, повидимому,
получаю все. Только не получил те, что послала в
Москву. И вообще, я получаю много писем. Почти ежедневно,
а иногда штук 5. Сегодня вот 3, одно от тебя. Лара, ты
пишешь: «Будь осторожен, береги себя». Об этом помнишь,
только когда делать нечего, а когда выполняешь задание, об
этом совершенно не помнишь. Знаешь, в это время делаешься
каким-то особым, ничего не ощущаешь постороннего.
Я знаю фразу А.М. Горького: «Береги себя для себя,
тогда и другим много останется». Это верно, но ведь есть
дисциплина, есть зов о помощи страдающих людей, наших
воинов. Им нужно оказать помощь. Лежит он перед тобою
и смотрит: «Вот, мол, я ранен, помоги, товарищ, я выполнял
свой долг, я сделал все, что мог!» Разве можно думать в это
время о себе?
А жить, Лара, хочется! Очень хочется! Ведь ты прекрасно знаешь,
как я любил и люблю жизнь, и как я понимаю ее
смысл, ее душу. Но что сделаешь. Сохранить свою жизнь, чтоб
потом стать рабом этих проклятых собак, чтоб встать перед
ними на колени и сказать со слезами: «Я хочу жить!». А затем
смотреть, как страдают другие. Лучше умереть, чтоб этого не
было. Но умереть, что-то сделав для спасения других.232
Так нужно. И так будет, если в этом будет необходимость.
Фашистам скоро придется туго, а затем и конец. Ведь это
они пришли к нам убивать и грабить. А бандитов ненавидят
и бьют везде. Они, сволочи, душат все живое на земле. Бьют
стариков, женщин и детей. Один мерзавец писал в своем
дневнике, что он взял обязательство убить 250 русских: кого
угодно. Вот наступает зима, и лишь Мороз, Красный нос им,
оборванцам, покажет, что есть суровая русская зима.
Сейчас стало уже холодно. Вот уже дней десять, как выпал снег
и стоит легкий мороз. Я живу хорошо. Оделись мы
очень тепло. Скоро я, наверное, из дома получу белые валенки.
Я сегодня с санитаром занялся изготовлением1 3 шт. санок
на лыжах. 2 уже готовы. На них мы будем вывозить раненых.
Сделали очень удобные штуки. На одних я стал кататься с
горы. Поехал быстро, они уткнулись в кочку, а я лежал на
них. Съехал, и на снег. Проехал на животе метров 10. Много
было смеху. А немцы-сволочи стреляют, пули свистят.
Вспомнил, как с тобой катались на лыжах на Щелоковском хуторе,
и ты заехала в яму. Помнишь ли? Ночью сегодня буду оформлять боевой листок.
Вот и все, до свидания, дорогая.
Остаюсь твой Леня!

Пиши чаще и больше. Ленинград лучше Москвы. Он
очень чистый и хорошо оформлен. Я в нем был 13 дней.

ЦАНО. Ф. Р-6217. Оп. 12. Д. 21. Л. 7–8 об. Беловой автограф.
Чернила2.
1 В документе «изготовить».
2 Конверт отсутствует.

№ 165

16 декабря 1941 г.
Фронт
Здравствуй, Лара!
Шлю привет тебе из далекого сурового снежного Ленинградского края.
Нахожусь, Лара, на фронте и работаю себе.
Что-то, дорогая, от тебя давно нет писем, а я все пишу да
пишу. Хоть и нечего писать, а я все пишу.233
Вот сегодня встал в 8 утра и стал писать. Сегодня
переезжаем на новое место. Здесь стояли с 1 октября, прижились
и ехать что-то не хочется. Работаю все на ПМП и работаю
по-старому. На ПМП у нас сейчас покуда все горьковские:
Гераськин и Ермолаев. Вот удивительная судьба. Куда бы ни
пришлось ехать или что, мы с Ермолаевым всегда попадаем
вместе, хоть, может быть, и не желаем. Учились на рабфаке
в институте и опять здесь.
Здесь тоже учеба, только более трудная. Если, Лара, выйти
живым из этой школы, то придется сказать: «Да, я жил и жить
научился». Я ел до отвала и был по несколько дней полуголодным,
питаясь одним сухарем или клюквой. Я был в жаре,
в пламени и был холодный. Спал в болоте. Ложился сухой
и просыпался от головы до пят мокрый. Не спал по 3 суток,
а затем спал по два дня на повозке и ехал-ехал. Да, это все
было. Но что ж поделаешь – война. Теперь живем хорошо.
Вот сейчас зима, снега здесь очень много. Ездим на лыжах, я
подобрал себе такие лыжи, что сами едут. И знаешь,
почему-то я стал ездить с любой горы в любую яму не как раньше.
Как поеду на лыжах, так вспоминаю Щелоковский хутор –
все стоит перед моими глазами. Вспоминаю, как ты поехала
за мной с горы и попала в яму. Сколько было смеха!
Зима нам не мешает. Живем в домах. Скоро будем раскидывать
палатки. Одеты мы очень хорошо. Так, что если
одеть все на себя, что полагается, то можно спать на морозе
и не озябнешь. Не знаю, что сейчас делаешь ты. Наверное,
уже теперь на лыжах не катаешься. Стала много серьезнее
или все такая же пискуша? Пиши чаще, как работаешь, и вообще,
как проводишь время. Тебе привет от всех ребят наших.
Саша Лебедев просит передать привет какой-то там
девушке, она работает тоже в Тоншаеве, с лечфака.
Все живы и здоровы. «Меня хранит моя судьба, и звезда
счастья светит ярко».
Немчуру сейчас стали подпирать. Гонят на мороз – пусть
попробуют наших морозцев.
Напиши мне свой точный адрес.
Адрес сестры Лизы: г. Горький, ул. Володарского, […],
Полюховой Е.А.
До свидания. Леня234

ЦАНО. Ф. Р-6217. Оп. 12. Д. 21. Л. 10–11 об. Беловой автограф. Чернила1.
1 Конверт отсутствует. На письме имеется штамп «Просмотрено военной цензурой».

№ 166

5 марта 1942 г.
Здравствуй, Лора!
Не писал тебе давно. Нет времени. Сегодня получил от
тебя письмо и стало стыдно, что долго не пишу. Сейчас вместо сна пишу.
Находимся на отдыхе, но ведь для нас нет отдыха. Больше
пациентов. Работать сейчас мне приходится гораздо больше,
т. к. стал начальником. Когда был младшим врачом, так
«отзвонил и с колокольни долой», а теперь и «ни сна, ни отдыха
измученной душе». Не успеешь прийти домой и лечь отдохнуть –
опять куда-нибудь приглашают, то – то, то – другое.
Сейчас вот ходил до поздней ночи по ротам, проверял сансостояние.
Когда находимся в бою, так ни один леший не
заглянет, а чуть присели, так едет комиссия за комиссией
«сверху», и никто не похвалит, а все только ругают. Теперь
уже мы даже бояться перестали.
Ты пишешь, что Григорьева и Хитрина1 перевели в полк,
ничего, пусть узнают горькую правду земли. А то они там
пригрелись. Полазят по окопам и траншеям под свист пуль и
вой снарядов – скажут: «Да, это война!».
Леонида Спасова переводят, кажется, куда-то повыше.
А остальные наши на старом месте.
Лора, ты просишь все писать поэзию. Пишу.
На улице морозно, но по дням тепло. Сейчас здесь дни
стали гораздо длиннее, и по ночам видно северное сияние – очень красиво.
На фронте постоянно в воздухе ракеты: синие, зеленые,
белые, красные – красота. Очень интересно смотреть,
как немцы стреляют ночью по нашим
самолетам светящимися пулями из пулеметов. В воздухе
точно сноп огня. Их2 самолетов нет на нашем фронте уже
месяцев 5.235
Напишу тебе стих:
«Что, березка, грустишь одинокая,
Иль мечтаешь о ласках весны?
Как была зелена ты высокая,
Краше дуба и краше весны.
О веселье, весна, ты задумалась:
Зазнобил тебя лютый мороз.
Видишь сны бесподобно красивые
И луга у подножья из роз.
Не тоскуй о весне, раскрасавица,
Хоть и холодно в лунную ночь,
Но приятно мне видеть одетую
В белый саван хрустального инея
Тебя, севера дикую дочь»3.

ЦАНО. Ф. Р-6217. Оп. 12. Д. 21. Л. 13–14 об. Беловой автограф. Чернила4.
1 Григорьев М. см. документ № 162.
Хитрин Лев Хацкилевич (1918–?), выпускник Горьковского
медицинского института. Член ВКП(б). Майор медицинской службы. Командир
медроты 268-го отдельного медсанбата 250-й стрелковой Бобруйской
краснознаменной дивизии. Воевал на Западном, Калининском,
СевероЗападном, Центральном, Брянском, 1-м и 2-м Белорусском фронтах.
Награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны II ст. (ЦАМО.
Ф. 33. Оп. 686196. Д. 3678. Л. 11).
2 В документе «ихних».
3 Подпись отсутствует.
4 Конверт отсутствует. На письме имеется штамп «Просмотрено военной цензурой».

№ 167

26 января 1943 г.
«Лорка! Умная дура» – как когда-то я тебе сказал в припадке глупости.
Ты пишешь такие письма, что черта заставишь вздрогнуть и вспомнить прошлое.
Милая, нежная Лора! Девушка, девочка, девчонка! Да ты
еще именно девчонка, ты еще ничего не знаешь, ничего не
понимаешь, а все потому, что не знаешь, что такое война, ты
ее не видела. Увидишь – узнаешь, только ты ее не увидишь,
я молюсь за это, и она не искусит своим коварством твою
юную наивную душу. Наивность милая нетронутой души.
Как ты мила!236
Я долго не писал! Да это было и опять будет повторяться
до тех пор, пока я буду на фронте. А если совсем не буду
писать, то это для тебя будет значить то, что одним ангелом на
том свете прибавилось и одним чертом убавилось здесь.
Я живу хорошо в полном смысле этого слова.
Живу в сосновом лесу в палатке, так что дышу чистым воздухом – за
мое здоровье можешь не беспокоиться. Из боев Господь
вынес живым и здоровым. Судьба и правители хранят мою
caput1.
Сейчас сижу один, все спят, а мне не спится. Сижу, пью и
пою «Вакханалию» Пушкина:
«Что смолкнул веселия глас?
Раздайтесь, вакхальны2 напевы!
Да здравствуют юные девы
И жены, любившие нас!».
Да, Лора,
«Я пью один, а на брегах Оки
Меня сегодня может именуют…
Но многие ль из вас и там пируют?
Еще кого не досчитались вы?».
Ты, конечно, слыхала о том, что Ленинград вышел из блокады.
Да, вышел, а вместе с ним и я. Я в этом деле принимал
участие в течение 5 дней. Что, милая, было – вот бы тебе посмотреть! Да, что там.
Пока все.
Таких глупых писем я еще не писал да и ты тоже.
С приветом, Леня

ЦАНО. Ф. Р-6217. Оп. 12. Д. 21. Л. 16–17 об. Беловой автограф. Карандаш3.
1 Так в документе. Вероятно, от лат. «голова».
2 Слово написано над зачеркнутым – «веселья».
3 Конверт отсутствует. На письме имеется штамп «Просмотрено военной цензурой».