23 февраля 1942 года

Милая Катя, здравствуй!

На этих днях получил от тебя два письма, а сегодня получил поздравительное — с праздником. Спасибо, моя дорогая, за поздравления и пожелания. Постараемся обязательно в недалеком будущем разгромить всех пробравшихся к нам коричневых фашистских зверей…

Мы здесь бьемся, война жестока, строга, вы там крепче работайте над хозяйством. С провокаторами, шептунами боритесь, пораженцев выводите на чистую воду: добивайтесь во что бы то ни стало выполнения указаний нашей партии по укреплению экономики нашей страны, крепите помощь фронту.

Чувствую я себя, Катюша, хорошо. Как и все, конечно, несколько устал, однако это, в свою очередь, и больше сил порождает, злобы к этой мрази. Одним словом, настроение, моральный дух крепкие, жизнеспособные. Готовимся к большому делу, а делаем сейчас такое же великое дело.

Катя, последнее время я тебе чаще стал писать. Мне чертовски хочется вместо писем увидеть вас, моих любимых, расцеловать и крепко-крепко, как друзей-родных, обнять, но этого сделать ведь нельзя.

Вот все, моя любимая. Очень рад за ребят. Один учится хорошо, а другой растет хорошим хлопцем. Так, значит, у него нос с горбинкой? С чем тебя и поздравляю. Глаза твои, нос мой — в общем, замечательный Володька парень. Следи за ним, береги, а воспитывать в дальнейшем будем вместе. Себя береги. Ты зря сдаешь. Все сделай для того, чтобы не расклеиваться, а то потом трудно будет восстанавливать здоровье. Это имей в виду.

Обнимаю тебя, целую. Твой Ваня…

В середине 60-х годов прошлого века в деревне Коломовке Чудовского района Новгородской области в общежитии-бараке жила многодетная семья Орловых: отец, мать и девять детей — от трех до четырнадцати лет. Взрослые работали в совхозе, дети постарше — Наташа, Аня, Сережа — учились в Коломовской школе и нянчились с малышами. Жили бедно, отец пил…Летом 1965 года двенадцатилетняя Наташа, помогая родителям, пасла совхозных коров в поле близ Коломовки. Здесь проходила железная дорога Ленинград — Москва. Рядом кусты, мелколесье. И девочка часто подходила взглянуть, не приблизились ли к полотну коровы: поезда здесь ходили часто. Однажды она заметила у самой насыпи небольшой бугорок, напоминавший могильный холмик.

Наталья вспомнила: от кого-то слышала, что у железной дороги в Отечественную войну был похоронен какой-то комиссар. Кто же лежит в могиле без надписи, знают ли родные?

А вечером дома рассказала об этом старшей сестре и младшему брату. Назавтра дети стали расспрашивать у пожилых людей о могиле у насыпи. Но ничего, кроме того, что это «комиссарова могила», они не узнали.

Прошло несколько лет поисков. Вскоре после 20-летия Победы на имя Екатерины Ивановны Зуевой пришло письмо из Новгородской области. Писала Наташа Орлова.

«Дорогая Екатерина Ивановна!

Разыскать вас было нелегко. Как-то мы услышали от одной старушки, что рядом с железной дорогой находится могила комиссара. И что она заброшена. Только рабочие железной дороги окапывают ее, чтобы она не заросла травой и не сравнялась с землей. Нас с сестрой Аней это заинтересовало.

И мы, то есть моя сестренка Аня, брат Сережа, наша подруга Сима Иванова и я, решили все-таки узнать о комиссаре и разыскать его родственников. Мы стали ходить по людям, которые жили в этой местности во время войны, но никто не знал о нем ничего. Но вот однажды мы пришли к женщине, которая сама видела, как он погиб, как его предали, а потом убили.

Это было так. В 1942 году летом, примерно в июне, на 105-м километре, на перегоне между полустанками Бабино — Торфянов, работала бригада по ремонту пути. Их заставляли работать фашисты. Вдруг раздвинулись кусты, из-за кустов показался человек в военной форме.
Он попросил хлеба и спросил, как пройти к нашим и не нарваться на немцев. В это время подошел бригадир Ковригин (зовут его, кажется, Николай). Увидев человека в форме командира Красной армии, спросил, что ему надо, и сказал, что сейчас принесет хлеб, а сам послал своего помощника Ивана Сейца за немцами, которые жили в казармах рядом с железной дорогой. Сейц побежал будто бы за хлебом.

Вскоре появился отряд фашистов, которых командир не ожидал. Их было человек тридцать. Они пытались схватить командира живым, но не вышло. Тогда фашисты стали обстреливать то место, где находился в кустах наш командир. Но он не хотел попасть в руки немцам ни живым, ни раненным. И когда у него осталась одна пуля, он выстрелил в себя.

Гитлеровцы вытащили его за ремень из кустов к дороге и стали обыскивать. В верхнем кармане нашли документы, которые были прострелены и в крови. Эти документы они дали прочесть переводчице, нашей русской. От нее рабочие и узнали, что зовут убитого Зуев Иван Васильевич, 1907 года рождения. Партбилет и фотокарточку, на которой была вся семья комиссара, немцы взяли себе. Ручные часы забрал фашистский прихвостень Иван Сейц, а деньги — бригадир Ковригин.

Рабочие похоронили убитого.

Вот то, что мы о нем знаем. Конечно же, все, что мы написали о Зуеве И. В., не могла рассказать одна женщина. Она назвала фамилии тех людей, которые были там, и мы ездили к ним.

Потом мы узнали, что предателя Ковригина судили, и он несколько лет сидел в тюрьме. По этому делу мы ездили в Чудово к особоуполномоченному КГБ Николаю Васильевичу Мистрову. Он, оказывается, этого предателя знает, сам его арестовывал. Тов. Мистров помог нам найти вас.

На могиле мы посадили сирень, носим цветы каждый вечер. У нас большая семья, мы пасем коров и не можем ничего сделать, ходим только вечером в девять часов. Но мы постараемся купить на могилу железный венок, может быть, и оградим. Пусть проходят поезда, и пусть видят пассажиры, что здесь похоронен герой, что он не забыт, этот смелый человек, который не побоялся застрелить самого себя, но не сдался в плен.

Мы гордимся им!

Наталья Орлова».

Я выезжал по этому письму в Чудово.
Познакомился с Наташей, с Мистровым. Мы вместе побывали на могиле у насыпи. Там уже была дощечка с надписью: «Зуев Иван Васильевич, 1907-1942. Погиб за Родину».

Побывали и в сторожке Ковригина — стареющего человека с испитым лицом и спутанными волосами. Жена его работала обходчиком, а он находился на ее иждивении. Насторожился, бормотал несуразицу и отрекался. От всего…

Материал о члене Военного совета 2-й Ударной армии И. В. Зуеве и письмо Наташи Орловой вызвали поток откликов в редакцию «Известий», пришло около пяти тысяч писем. Нашлись и противники героя. В редакцию позвонил начальник Главного политического управления Советской армии генерал армии Епишев и сказал:

— Зачем вы прославляете Зуева? Если б он остался жив, мы бы его расстреляли. Он обязан был предусмотреть предательство командующего армией Власова.

Нелепое было обвинение. Достаточно сказать, что Власова на пост командующего назначил лично Сталин. Власов перешел к немцам. Зуев же, по свидетельствам очевидцев, организовал прорыв и вывел из окружения 18 тысяч солдат и офицеров. Он несколько раз возвращался на окруженную немцами территорию, собирал там солдат и выводил их пробитым коридором.

Тогдашний министр обороны маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский занял позицию, противоположную Епишеву. Своим приказом выделил средства на строительство памятника И. В. Зуеву. И на 105-м километре железной дороги в 1967 году был открыт мемориальный комплекс.

Генерал Епишев упорно продолжал отстаивать свою позицию, и когда командование Ленинградского военного округа представило Зуева к званию Героя, Епишев задержал представление, указа так и не последовало.

А события продолжали развиваться. В «Известия» пришел знаменитый кинорежиссер-документалист Роман Кармен, рассказал, что они с Зуевым вместе служили в интербригаде, воевавшей в Испании, и что он намерен снимать фильм о своем друге. В 1966 году фильм «Смерть комиссара» был закончен, и его тут же запросил Главпур. Кармен отослал туда еще не тиражированный фильм. И тот же генерал Епишев не вернул ленту, наложив на нее запрет.

Лишь в конце 1980-х годов фильм был показан по центральному телевидению, да и то с купюрами.

А как сложилась судьба Наташи Орловой? Окончила фармацевтический техникум, вышла замуж за военного летчика, капитана Владислава Ластухина. Прошли семь счастливых лет, росли две дочери. А потом — Афганистан. И ночной звонок, и голос Наташи: «Владик погиб. Его сбили. Он катапультировался. Душманы окружили. Он отстреливался, а последнюю пулю, как Зуев, — в себя».

Борис ГУСЕВ