Меня нашли в четверг на минном поле,
В глазах разбилось небо, как стекло.
И все, чему меня учили в школе,
В соседнюю воронку утекло.

Друзья мои по роте и по взводу
Ушли назад, оставив рубежи,
И похоронная команда на подводу
Меня забыла в среду положить.

И я лежал и пушек не пугался,
Напуганный до смерти всей войной.
И подошел ко мне какой-то гансик
И наклонился тихо надо мной.

И обомлел недавний гитлер-югенд,
Узнав в моем лице свое лицо,
И удивленно плакал он, напуган
Моей или своей судьбы концом.

О жизни не имея и понятья,
О смерти рассуждая, как старик,
Он бормотал молитвы ли, проклятья ль,
Но я не понимал его язык..

И чтоб не видеть глаз моих незрячих,
В земле немецкой мой недавний враг,
Он закопал меня, немецкий мальчик, —
От смерти думал откупиться так.

А через день, когда вернулись наши,
Убитый Ганс в обочине лежал.
Мой друг сказал:"Как он похож на Сашку..
Теперь уж не найдешь его.. А жаль."

И я лежу уже десятилетья
В земле чужой, я к этому привык.
И слышу: надо мной играют дети,
Но я не понимаю их язык..

/А. Дольский, 1978/